Ведь мне шел тогда двадцать второй год, и мне казалось все нипочем.





Героическое я мыслю себе без всякой “героической” выспренности и ходульности. Я за шекспиризацию! Как бы она помогла сейчас и драматургам, и режиссерам, и актерам. Я думал, я дышал только одними поисками, как ими живу и сейчас: поставить бы мне то, что радует со всей силой сердце человека, дает ему огромные крылья для полета, что зовет к преодолению любых болот и гор, что дает силу в борьбе за счастье людей.


Сценарий уже написан самым крупным из живших когда-либо сценаристов — тем, кто жил три тысячи лет назад.


Там было много такого, к чему я могу сейчас относиться только с юмором, но в целом это было то, что мы теперь называем революционным пафосом. Пафосом революции.


Умение любить и ненавидеть должно стать способностью души художника, вторгающегося в жизнь.


Я воюю за тот театр, который близок мне, театр монументальный, театр, выражающий душу народную, судьбу народа. Возможен ли такой театр? Да!


Я лечу в созвездие Кино…


Я обещаю искать в своем творчестве дальше. Этому научили меня эпоха, время, мои учителя. Я обещаю вам быть в своем искусстве юным, быть смелым, не уставая продолжать свои искания.

