Катаев Валентин Петрович - афоризмы, цитаты, высказывания и изречения

В Париже всегда осенний сезон ознаменован появлением какого-нибудь гения, о котором все кричат, а потом забывают. Я сделался свидетелем недолгой славы Брунсвика. Кажется, его звали именно так, хотя не ручаюсь. Его студия, вернее довольно запущенный сарай в глубине небольшого садика, усеянного разбитыми или недоконченными скульптурами, всегда была переполнена посетителями, главным образом приезжими англичанами, голландцами, американцами, падкими на знакомства с парижскими знаменитостями. Они были самыми лучшими покупателями модной живописи и скульптуры. У Брунсвика (или как его там?) не было отбоя от покупателей и заказчиков. Он сразу же разбогател и стал капризничать: отказываться от заказов, разбивать свои творения. Он поносил Родена и Бурделя, объяснял упадок современной скульптуры тем, что нет достойных сюжетов, а главное, что нет достойного материала. Его не устраивали ни медь, ни бронза, ни чугун, ни тем более банальный мрамор, ни гранит, ни бетон, ни дерево, ни стекло. Может быть, легированная сталь? - да и то вряд ли. Он всегда был недоволен своими шедеврами и разбивал их на куски молотком или распиливал пилой. Обломки их валялись под ногами среди соломенных деревенских стульев. Это еще более возвышало его в глазах ценителей. "Фигаро" отвела ему две страницы. На него взирали с обожанием, как на пророка.
(Цитаты из книги "Алмазный мой венец", 1978)

Как странно, даже противоестественно, что в мире существует порода людей, отмеченных божественным даром жить только воображением. Мы были из этой породы. Подобно донне Анне, скрестившей на сердце руки, мы видели неземные сны, но, проснувшись, тотчас забывали их. Забытые сновидения, как призраки, являлись в наших стихах, и трудно было понять, из каких глубин сознания они взялись.
(Цитаты из книги "Алмазный мой венец", 1978)

Между поэтами дружба - это не что иное как вражда, вывернутая наизнанку.
(Цитаты из книги "Алмазный мой венец", 1978)

Нас окружает больше предметов, чем это необходимо для существования.
(Цитаты из книги "Алмазный мой венец", 1978)

Нет такого горя, которое бы не отступило перед жизнью. И это - великое счастье... Иначе как бы мы все стали жить?

Писатели восемнадцатого века - да и семнадцатого - были в основном повествователи. Девятнадцатый век украсил голые ветки повествования цветными изображениями. Наш век - победа изображения над повествованием. Изображение присвоили себе таланты и гении, оставив повествование остальным. Метафора стала богом, которому мы поклоняемся. В этом есть что-то языческое. Мы стали язычниками. Наш бог - материя... Вещество... Но не пора ли вернуться к повествованию, сделав его носителем великих идей?
(Цитаты из книги "Алмазный мой венец", 1978)

У всех у нас в душе была украденная Джоконда.
(Цитаты из книги "Алмазный мой венец", 1978)