Тебе на надо бояться мира. Чтобы он держал тебя так, как держит сейчас. Чтобы он не причинял тебе боли, как это было в суде. Я должен позволить тебе учиться самой. Я не могу помочь тебе. Ты должна сама отыскать свой путь. И когда ты его найдёшь, ты вернёшься ко мне. Они не уничтожат меня, Доминик. И тебя они не уничтожат. Ты победишь, потому что избрала самый трудный путь борьбы за свою свободу от мира. Я буду ждать тебя. Я люблю тебя. Я говорю это впредь на все годы, пока нам придётся ждать. Я люблю тебя, Доминик. — Он поцеловал и отпустил её.





Тебе тоже пришлось узнать, что лучшие друзья любят в тебе все, за исключением того, что действительно важно? А то, что действительно важно, для них ничто, пустой никчемный звук.


Толпа может простить что угодно и кого угодно, только не человека, способного оставаться самим собой под напором её презрительных насмешек.


Ты гораздо хуже, чем стерва. Ты — святая.


Ты замечал, что идиоты всегда улыбаются? Первое нахмуривание лба у человека — это первое прикосновение Господа. Прикосновение мыслью.


Ты знаешь, я никогда не открываю второй раз хорошую книгу, которую я прочла и полюбила. Мне больно сознавать, что её читали другие глаза, потому что я не знаю, чьи это были глаза. Такие вещи нельзя делить. Во всяком случае, с такими людьми.


Ты стал важной частью моей жизни, а такое уже не повторится.


У него не было друзей. К нему относились как к мебели — полезной, но безликой, и такой же безмолвной.


Ум — не что иное, как опасное свидетельство слабости. Говорят, мужчины начинают развивать свой ум, когда терпят неудачу во всем остальном.


Человек теряет всё, если он теряет чувство юмора.

