И вот полюбил ты хрупкое, теплое тело,
что песнь соловьиную запечатлело
иль молоко в стеклянном стройном кувшине;
и скрипки грусть, и хор листвы — для этих линий.
Ты полюбил и ставишь перед собою
ручья теченье голубое,
чтоб два лица слились в одном движенье:
и подлинное твое, и отраженье,
укрыли землю огнем, небо — жасмином,
хотя и тесно им в сердце едином.