Власть, словно наркотик, попавший однажды в кровь человека, толкала его на новые и новые преступления, постепенно выжигая в нём все чувства, кроме одного — жажды новой и новой власти. И сколько бы ни клялись мы, присвоившие себе право распоряжаться чужими жизнями, в благородстве своих помыслов и чистоте чувств — все мы были поражены этим сладким смертельным ядом.
(«Закон Единорога», 1997)